Неточные совпадения
Я ударил последнего
по голове кулаком, сшиб его с ног и
бросился в кусты. Все тропинки сада, покрывавшего отлогость против наших
домов, были мне известны.
Я
бросился было к нему на помощь; несколько дюжих казаков схватили меня и связали кушаками, приговаривая: «Вот ужо вам будет, государевым ослушникам!» Нас потащили
по улицам; жители выходили из
домов с хлебом и солью.
«Уж не несчастье ли какое у нас
дома?» — подумал Аркадий и, торопливо взбежав
по лестнице, разом отворил дверь. Вид Базарова тотчас его успокоил, хотя более опытный глаз, вероятно, открыл бы в энергической по-прежнему, но осунувшейся фигуре нежданного гостя признаки внутреннего волнения. С пыльною шинелью на плечах, с картузом на голове, сидел он на оконнице; он не поднялся и тогда, когда Аркадий
бросился с шумными восклицаниями к нему на шею.
Там караулила Ольга Андрея, когда он уезжал из
дома по делам, и, завидя его, спускалась вниз, пробегала великолепный цветник, длинную тополевую аллею и
бросалась на грудь к мужу, всегда с пылающими от радости щеками, с блещущим взглядом, всегда с одинаким жаром нетерпеливого счастья, несмотря на то, что уже пошел не первый и не второй год ее замужества.
На Марфеньку и на Викентьева точно живой водой брызнули. Она схватила ноты, книгу, а он шляпу, и только было
бросились к дверям, как вдруг снаружи, со стороны проезжей дороги, раздался и разнесся
по всему
дому чей-то дребезжащий голос.
Райский
бросился вслед за ней и из-за угла видел, как она медленно возвращалась
по полю к
дому. Она останавливалась и озиралась назад, как будто прощалась с крестьянскими избами. Райский подошел к ней, но заговорить не смел. Его поразило новое выражение ее лица. Место покорного ужаса заступило, по-видимому, безотрадное сознание. Она не замечала его и как будто смотрела в глаза своей «беде».
Она сама ходила, как дикая,
по большим, запущенным залам старого
дома, отворяя и затворяя за собой двери,
бросаясь на старинные канапе, наталкиваясь на мебель.
По целым часам, с болезненным любопытством, следит он за лепетом «испорченной Феклушки».
Дома читает всякие пустяки. «Саксонский разбойник» попадется — он прочтет его; вытащит Эккартсгаузена и фантазией допросится, сквозь туман, ясных выводов; десять раз прочел попавшийся экземпляр «Тристрама Шенди»; найдет какие-нибудь «Тайны восточной магии» — читает и их; там русские сказки и былины, потом вдруг опять
бросится к Оссиану, к Тассу и Гомеру или уплывет с Куком в чудесные страны.
Мужчины, одни, среди дел и забот,
по лени,
по грубости, часто бросая теплый огонь, тихие симпатии семьи,
бросаются в этот мир всегда готовых романов и драм, как в игорный
дом, чтоб охмелеть в чаду притворных чувств и дорого купленной неги. Других молодость и пыл влекут туда, в царство поддельной любви, со всей утонченной ее игрой, как гастронома влечет от домашнего простого обеда изысканный обед искусного повара.
Шлюпки не пристают здесь, а выскакивают с бурунами на берег, в кучу мелкого щебня. Гребцы, засучив панталоны, идут в воду и тащат шлюпку до сухого места, а потом вынимают и пассажиров. Мы почти бегом
бросились на берег
по площади, к ряду
домов и к бульвару, который упирается в море.
Полугодовой медведь Шайтан жил в комнатах и служил божеским наказанием для всего
дома: он грыз и рвал все, что только попадалось ему под руку, бил собак, производил неожиданные ночные экскурсии
по кладовым и чердакам и кончил тем, что
бросился на проходившую
по улице девочку-торговку и чуть-чуть не задавил ее.
При виде улыбавшейся Хины у Марьи Степановны точно что оборвалось в груди.
По блудливому выражению глаз своей гостьи она сразу угадала, что их разорение уже известно целому городу, и Хиония Алексеевна залетела в их
дом, как первая ворона, почуявшая еще теплую падаль. Вся кровь
бросилась в голову гордой старухи, и она готова была разрыдаться, но вовремя успела собраться с силами и протянуть гостье руку с своей обыкновенной гордой улыбкой.
За
домом, знаете, большой сад, мы туда, думаем, там останемся сохранны; сели, пригорюнившись, на скамеечках, вдруг откуда ни возьмись ватага солдат, препьяных, один
бросился с Павла Ивановича дорожный тулупчик скидывать; старик не дает, солдат выхватил тесак да
по лицу его и хвать, так у них до кончины шрам и остался; другие принялись за нас, один солдат вырвал вас у кормилицы, развернул пеленки, нет ли-де каких ассигнаций или брильянтов, видит, что ничего нет, так нарочно, озорник, изодрал пеленки, да и бросил.
В этом положении она била ее
по спине и
по голове вальком и, когда выбилась из сил, позвала кучера на смену;
по счастию, его не было в людской, барыня вышла, а девушка, полубезумная от боли, окровавленная, в одной рубашке,
бросилась на улицу и в частный
дом.
Дом, в котором жил Стабровский, тоже занялся. У подъезда стояла коляска, потом вышли Стабровский с женой и Дидей, но отъезд не состоялся благодаря мисс Дудль. Англичанка схватила горшок с олеандром и опрометью
бросилась вдоль
по улице. Ее остановил какой-то оборванец, выдернул олеандр и принялся им хлестать несчастную англичанку.
Или
по крайней мере быть у себя
дома, на террасе, но так, чтобы никого при этом не было, ни Лебедева, ни детей;
броситься на свой диван, уткнуть лицо в подушку и пролежать таким образом день, ночь, еще день.
Набат точно вымел весь народ из господского
дома, остались только Домнушка, Катря и Нюрочка, да бродил еще
по двору пьяный коморник Антип. Народ с площади
бросился к кабаку, — всех гнало любопытство посмотреть, как будет исправник ловить Окулка. Перепуганные Катря и Нюрочка прибежали в кухню к Домнушке и не знали, куда им спрятаться.
Как и зачем он тут появился? Еще полчаса перед тем он выбежал, как полоумный, из
дому, бродил несколько времени
по улицам, случайно очутился на пожаре и
бросился в огонь не погибающую, кажется, спасать, а искать там своей смерти: так, видно, много прелести и наслаждения принесло ему брачное ложе.
Он заговорил с матерью. Наденька ушла в сад. Мать вышла из комнаты, и Адуев
бросился также в сад. Наденька, завидев его, встала со скамьи и пошла не навстречу ему, а
по круговой аллее, тихонько к
дому, как будто от него. Он ускорил шаги, и она тоже.
Тотчас же сломя голову
бросился он из
дому узнавать подробности и узнал, во-первых, что Федька, найденный с проломленною головой, был
по всем признакам ограблен и, во-вторых, что полиция уже имела сильные подозрения и даже некоторые твердые данные заключить, что убийцей его был шпигулинский Фомка, тот самый, с которым он несомненно резал и зажег у Лебядкиных, и что ссора между ними произошла уже дорогой из-за утаенных будто бы Федькой больших денег, похищенных у Лебядкина…
Они вышли. Петр Степанович
бросился было в «заседание», чтоб унять хаос, но, вероятно, рассудив, что не стоит возиться, оставил всё и через две минуты уже летел
по дороге вслед за ушедшими. На бегу ему припомнился переулок, которым можно было еще ближе пройти к
дому Филиппова; увязая
по колена в грязи, он пустился
по переулку и в самом деле прибежал в ту самую минуту, когда Ставрогин и Кириллов проходили в ворота.
Но только что он достал из подрясника остаток этих лепешек и хотел обдуть налипший к ним сор, как вдруг остолбенел и потом вскочил как ужаленный и
бросился без всякого доклада
по незнакомым ему роскошным покоям
дома.
По крыше тяжело стучали ещё редкие тёплые капли; падая на двор, они отскакивали от горячей земли, а пыль
бросалась за ними, глотая их. Туча покрыла двор, стало темно, потом сверкнула молния — вздрогнуло всё, обломанный
дом Бубновых подпрыгнул и с оглушающим треском ударился о землю, завизжали дети,
бросившись в амбар, и сразу — точно река пролилась с неба — со свистом хлынул густой ливень.
Иду я вдоль длинного забора
по окраинной улице, поросшей зеленой травой. За забором строится новый
дом. Шум, голоса… Из-под ворот вырывается собачонка… Как сейчас вижу: желтая, длинная, на коротеньких ножках, дворняжка с неимоверно толстым хвостом в виде кренделя.
Бросается на меня, лает. Я на нее махнул, а она вцепилась мне в ногу и не отпускает, рвет мои новые штаны. Я схватил ее за хвост и перебросил через забор…
Точно птицы в воздухе, плавают в этой светлой ласковой воде усатые креветки, ползают
по камню раки-отшельники, таская за собой свой узорный дом-раковину; тихо двигаются алые, точно кровь, звезды, безмолвно качаются колокола лиловых медуз, иногда из-под камня высунется злая голова мурены с острыми зубами, изовьется пестрое змеиное тело, всё в красивых пятнах, — она точно ведьма в сказке, но еще страшней и безобразнее ее; вдруг распластается в воде, точно грязная тряпка, серый осьминог и стремительно
бросится куда-то хищной птицей; а вот, не торопясь, двигается лангуст, шевеля длиннейшими, как бамбуковые удилища, усами, и еще множество разных чудес живет в прозрачной воде, под небом, таким же ясным, но более пустынным, чем море.
Боясь потерять Петра в толпе прохожих, Евсей шагал сзади, не спуская глаз с его фигуры, но вдруг Пётр исчез. Климков растерялся,
бросился вперёд; остановился, прижавшись к столбу фонаря, — против него возвышался большой
дом с решётками на окнах первого этажа и тьмою за стёклами окон. Сквозь узкий подъезд был виден пустынный, сумрачный двор, мощёный крупным камнем. Климков побоялся идти туда и, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, смотрел
по сторонам.
Во всем
доме была полнейшая тишина; камердинер князя сидел в соседней с кабинетом комнате и дремал. Вдруг раздался выстрел; камердинер вскочил на ноги, вместе с тем в залу вбежала проходившая
по коридору горничная. Камердинер
бросился в кабинет к князю.
Дьячковская избушка стояла недалеко от церкви, и Арефа прошел к ней огородом. Осенью прошлого года схватил его игумен Моисей, и с тех пор Арефа не бывал
дома. Без него дьячиха управлялась одна, и все у ней было в порядке: капуста, горох, репа. С Охоней она и гряды копала, и в поле управлялась. Первым встретил дьячка верный пес Орешко: он сначала залаял на хозяина, а потом завизжал и
бросился лизать хозяйские руки. На его визг выскочила дьячиха и
по обычаю повалилась мужу в ноги.
— Не будет! — закричал Харлов в последний раз и, чуть не сбив с ног входивших кастеляншу и дворецкого,
бросился вон из
дому… Кубарем прокатился он
по двору и исчез за воротами.
Небольшая горная речка Пеньковка образовала большой заводский пруд,
по берегам которого и сгруппировались в длинные правильные улицы заводские домики, сопровождая реку далеко
по ее течению вниз; прежде всего в глаза
бросались две хороших каменных церкви, черневшие издали здания заводской фабрики и еще несколько больших каменных
домов, построенных в городском вкусе.
Никто не мог себе вообразить, какая опасность встретила Аполлинария, но все его покинули и
бросились бежать вон из леса на поляну, а потом, не оглядываясь назад, — дальше,
по дороге к
дому.
Выйдя из
дому, он тотчас хватился Муму; он еще не помнил, чтоб она когда-нибудь не дождалась его возвращения, стал повсюду бегать, искать ее, кликать по-своему…
бросился в свою каморку, на сеновал, выскочил на улицу, туда-сюда…
Главное, она с самого начала, как ни крепилась, а
бросилась ко мне с любовью, встречала, когда я приезжал
по вечерам, с восторгом, рассказывала своим лепетом (очаровательным лепетом невинности!) всё свое детство, младенчество, про родительский
дом, про отца и мать.
Маэстро в силу давнего знакомства с
домом Рудневых обещал, однако, как-нибудь устроить это дело, надеясь, что в другом
доме переменят день елки, но
по неизвестной причине замедлил ответом, и когда
бросились искать в другие места, то во всей Москве не оказалось ни одного оркестра.
Тут он
по лестнице
бросился на один из загоревшихся уже
домов, и толпа снизу видела, как из-под его топора летели щепы, когда он быстро рубил горевшие балки.
Хорошо знала она местность. Выбежав на широкий двор,
бросилась было к воротам, но в зачинавшемся уже рассвете увидала, что там на лавочке сидит караульный… В сад побежала, там ни души. Она дальше и дальше. Бежит, не переводя духа, и назади сада, вблизи Кириллиной пасеки, перелезает через невысокий плетень, а потом
по задам возле длинного ряда крестьянских овинов бежит к попу на край деревни. На него одного вся надежда ее. Подбежав к
дому отца Прохора, она крепко постучалась в окно.
Искали
по всему
дому денег,
бросались то к амтману, то к Биру, но везде была или мнимая, или настоящая денежная засуха; наконец Никласзон сжалился над баронессой и от имени ее вручил потихоньку Аврааму талер, обрезанный его же соотечественниками.
На пустыре Ананьева не было. Кузьма пошел до улице, посмотрел
по сторонам, но нигде не было видно старика. Парень вернулся к избе, запер дверь в привинченные кольца висячим замком и положил ключ в расщелину одного из бревен — место, уговоренное с Петром Ананьевым, на случай совместного ухода из
дому. Почти бегом
бросился он затем
по улице и, не уменьшая шага, меньше чем через час был уже во дворе
дома Салтыкова.
Константин Николаевич понял. Вся кровь
бросилась ему в лицо. Он за последнее время много думал о пережитом и перевиденном в
доме своей приемной матери «тети Дони», как продолжал называть ее,
по привычке детства и составил себе определенное понятие о нравственном ее образе. Она одинаково требовала жертв, как для своей зверской ласки, так и для своего зверского гнева. Неужели рок теперь судил ему сделаться этой жертвой.
Наутро он поднялся наверх, в комнату Татьяны Петровны. Ее в ней не было. Он
бросился искать ее
по всему
дому, в поселке, но безуспешно.
Выбежав из переулка и не видя другого спасения, молодая девушка
бросилась в ворота первого
дома, шмыгнула в первую дверь и
по лестнице побежала наверх.